Просто второй дневник для моих почеркушек и прочего, если такое будет, творчества.
Располагайтесь ^^
Располагайтесь ^^
среда, 18 мая 2011
суббота, 14 мая 2011
Эм, в этом рассказе те самые другие персонажи. Джесси и Лёша - сводые братья. Лёша довольно коренастый мужественный парень, темноволосый и темноглазый, Джесси хрупкий женственный мальчик, с длинными светлыми волнистыми волосами и серыми глазами. Лёша старше Джесси на 6 лет.
читать дальше
читать дальше
Эм... Мне неудобно, но можно попросить - если кто-то заходит сюда, не могли бы вы написать в этой теме, понравилось или нет? Потому что ну ооочень интересно.
Ах да. Я пишу большинство вещей на своём телефоне - поэтому имена часто с маленькой буквы, надеюсь вы меня поймёте.
Иво хотел его.
Каждую секунду, каждое мгновение своей долбанной пустой жизни он хотел его. Его длинные, тонкие ноги, этот раздражающий, никогда не затыкающийся, ротик. О, как он хотел бы заткнуть его рот тем самым способом...
Этот мальчик, рыжий, как поздняя осень, всегда врывался в жизнь иво маленьким ураганом, раскидывая аккуратные стопки устоев, плюхался в кресло и говорил, постоянно, перебирая дорогой набор карандашей, рисуя на полях важных документов. Он делился своей жизнью, без стеснения, словно родному, рассказывая о своих мальчиках, фантазиях и желаниях, заставляя иво краснеть от смущения, пока он пытался скрыть свой стояк.
Сегодня он был ещё болтливей, чем обычно. Его губы не переставали двигаться ни на секунду, и иво стал всерьёз опасаться, что мальчик задохнётся, красочно расписывая своего нового бойфренда.
- Замолчи. - Ян говорит ещё несколько слов, прежде чем до него доходит, что ему велели заткнуться. Он смотрит этим своим щенячьим взглядом, слегка приоткрыв ротик, и иво наконец срывается.
Ян негромко возмущённо пищит, когда язык иво врывается в его рот, по-хозяйски исследуя. Иво заставляет его заткнуться, грубо садя на стол и сжимая бёдро, другой рукой проникая между ног. Мальчик вздрагивает, и с его лица мгновенно слетает весь этот налёт наглости. Теперь он просто напуганный ребёнок, но иво это почему-то заводит ещё сильнее.
Оказывается, несмотря на всех его мужчин, ян очень узкий. Иво замирает, прислушиваясь к сбивающемуся дыханию парня, легко проводит языком по щеке, срывая с губ стон.
- Ты врал? - мальчик тихо хнычет, сжимая край стола, и насаживается на член.
Иво выдыхает сквозь зубы, пытаясь собрать остатки самоконтроля. Видимо, всё-таки не врал.
Сначала иво трахает его на столе. Мальчик раскидывает ноги, придерживая за бёдра, и стонет как настоящая шлюха, выдыхая с каждым толчком его имя. А потом иво садит Яна на колени и тот двигается на нём, откидывая голову, вскрикивая, задыхаясь, скуля от терзающих его член рук Иво. Он по-настоящему ненасытен, и иво уже задыхается, когда мальчик просит снова, раздвигая ноги, выгибаясь, выставляя на обозрение растраханную дырочку и сладкие, все в синяках и укусах бёдра. Иво замирает, чувствуя, как разливается предательское тепло внизу живота...
Ян засыпает у него на коленках, укутанный в пиджак иво, сладко сопя. Даже сейчас на его лице лёгкая, почти возбуждённая улыбка. Иво думает, что мальчик придёт снова. И ещё не раз.
Каждую секунду, каждое мгновение своей долбанной пустой жизни он хотел его. Его длинные, тонкие ноги, этот раздражающий, никогда не затыкающийся, ротик. О, как он хотел бы заткнуть его рот тем самым способом...
Этот мальчик, рыжий, как поздняя осень, всегда врывался в жизнь иво маленьким ураганом, раскидывая аккуратные стопки устоев, плюхался в кресло и говорил, постоянно, перебирая дорогой набор карандашей, рисуя на полях важных документов. Он делился своей жизнью, без стеснения, словно родному, рассказывая о своих мальчиках, фантазиях и желаниях, заставляя иво краснеть от смущения, пока он пытался скрыть свой стояк.
Сегодня он был ещё болтливей, чем обычно. Его губы не переставали двигаться ни на секунду, и иво стал всерьёз опасаться, что мальчик задохнётся, красочно расписывая своего нового бойфренда.
- Замолчи. - Ян говорит ещё несколько слов, прежде чем до него доходит, что ему велели заткнуться. Он смотрит этим своим щенячьим взглядом, слегка приоткрыв ротик, и иво наконец срывается.
Ян негромко возмущённо пищит, когда язык иво врывается в его рот, по-хозяйски исследуя. Иво заставляет его заткнуться, грубо садя на стол и сжимая бёдро, другой рукой проникая между ног. Мальчик вздрагивает, и с его лица мгновенно слетает весь этот налёт наглости. Теперь он просто напуганный ребёнок, но иво это почему-то заводит ещё сильнее.
Оказывается, несмотря на всех его мужчин, ян очень узкий. Иво замирает, прислушиваясь к сбивающемуся дыханию парня, легко проводит языком по щеке, срывая с губ стон.
- Ты врал? - мальчик тихо хнычет, сжимая край стола, и насаживается на член.
Иво выдыхает сквозь зубы, пытаясь собрать остатки самоконтроля. Видимо, всё-таки не врал.
Сначала иво трахает его на столе. Мальчик раскидывает ноги, придерживая за бёдра, и стонет как настоящая шлюха, выдыхая с каждым толчком его имя. А потом иво садит Яна на колени и тот двигается на нём, откидывая голову, вскрикивая, задыхаясь, скуля от терзающих его член рук Иво. Он по-настоящему ненасытен, и иво уже задыхается, когда мальчик просит снова, раздвигая ноги, выгибаясь, выставляя на обозрение растраханную дырочку и сладкие, все в синяках и укусах бёдра. Иво замирает, чувствуя, как разливается предательское тепло внизу живота...
Ян засыпает у него на коленках, укутанный в пиджак иво, сладко сопя. Даже сейчас на его лице лёгкая, почти возбуждённая улыбка. Иво думает, что мальчик придёт снова. И ещё не раз.
Твои волосы пахнут клубничным шампунем. Тебя называют шлюхой, блядью, ты носишь обтягивающие шмотки и знаешь о сексе больше, чем камасутра.
И ты пахнешь клубничным шампунем.
Иногда кажется, что у меня вот-вот начнётся истерика. Как они, эти одинаковые, инкубаторские ублюдки, могут говорить про тебя такое? Они не знают и сотой части того, что знаю я.
Не знают, что когда ты смываешь косметику, одеваешь широкую рубашку и тёплые носки – ты становишься совсем ребёнком, который смотрит на мир огромными зелёными глазами. Они не знают, что ты любишь котят и часами можешь возится с ними, умильно попискивая как маленькая девочка. Не знают, что ты часто плачешь, прижимаясь ко мне, жалуясь на весь мир.
Для них ты элитная шлюха, которая умеет делать то, что за гранью их понимания.
Тебе не больно от их слов. Тебе плевать, хотя иногда в твоих глазах проскальзывает усталость, лёгкая, почти незаметная. И хочется заорать, что ты лучше их всех, ты не лжёшь, не притворяешься, не стараешься показаться лучше, чем ты есть. Ты знаешь, что ты проститутка и это грязная работа. Но ты знаешь о жизни, о боли, о страданиях намного больше них – выкормленных маминой титькой, жалких и пугливых. Ты ненавидишь их и презираешь.
Но иногда ты пахешь клубничным шампунем и обожаешь котят.
И ты пахнешь клубничным шампунем.
Иногда кажется, что у меня вот-вот начнётся истерика. Как они, эти одинаковые, инкубаторские ублюдки, могут говорить про тебя такое? Они не знают и сотой части того, что знаю я.
Не знают, что когда ты смываешь косметику, одеваешь широкую рубашку и тёплые носки – ты становишься совсем ребёнком, который смотрит на мир огромными зелёными глазами. Они не знают, что ты любишь котят и часами можешь возится с ними, умильно попискивая как маленькая девочка. Не знают, что ты часто плачешь, прижимаясь ко мне, жалуясь на весь мир.
Для них ты элитная шлюха, которая умеет делать то, что за гранью их понимания.
Тебе не больно от их слов. Тебе плевать, хотя иногда в твоих глазах проскальзывает усталость, лёгкая, почти незаметная. И хочется заорать, что ты лучше их всех, ты не лжёшь, не притворяешься, не стараешься показаться лучше, чем ты есть. Ты знаешь, что ты проститутка и это грязная работа. Но ты знаешь о жизни, о боли, о страданиях намного больше них – выкормленных маминой титькой, жалких и пугливых. Ты ненавидишь их и презираешь.
Но иногда ты пахешь клубничным шампунем и обожаешь котят.
Твои руки и губы везде. Мне хочется смеятся и плакать, и целовать тебя до бесконечности, ненасытно, словно влюблённому подростку... Я словно распадаюсь на части, на миллионы крохотных кусочков, которые хотят соеденится с тобой и познать что такое бесконечное счастье.
Ты как водоворот, затягиваешь и нет спасения, и твои ласки сводят с ума, и ты захлёбываешься криком, пытаясь не то вырваться, не то продолжить эту сладкую пытку до бесконечности.
Кажется, что вот-вот умрёшь, и твой мир взрывается ярким феерверком и словно солнце взрывается вместе с ним и забрызгивает всё радужными переливающимися красками.
И твой крик затихает в пустой квартире, а он смеётся и спрашивает, нужно ли спасение, о котором ты умолял.
Нет. Тысячу раз нет.
Ты как водоворот, затягиваешь и нет спасения, и твои ласки сводят с ума, и ты захлёбываешься криком, пытаясь не то вырваться, не то продолжить эту сладкую пытку до бесконечности.
Кажется, что вот-вот умрёшь, и твой мир взрывается ярким феерверком и словно солнце взрывается вместе с ним и забрызгивает всё радужными переливающимися красками.
И твой крик затихает в пустой квартире, а он смеётся и спрашивает, нужно ли спасение, о котором ты умолял.
Нет. Тысячу раз нет.
Мне иногда кажется, что ты не настоящий.
Ты просто красивая, безупречная кукла. Твоя внешность идеальна, как у ангела, твои манеры безупречны. Но твои глаза пусты, даже лёгкая улыбка не касается твоих губ. А ещё мне кажется, что ты никогда не смываешь косметику.
Я видел сотни раз, как ты отталкиваешь поклонников, спокойно говоря - у меня есть парень. Это я, и я бы должен гордится... Но я чувствую себя твоей дорогой коллекционной игрушкой, которая нужна тебе для поддержания статуса.
Но иногда... Знаешь, я ловлю в глубине твоих глаз лёгкие тёплые огоньки. И вижу, как ты смотришь на детей.
Кто бы тебя не создал, кукла, он кое-где ошибся.
Ты просто красивая, безупречная кукла. Твоя внешность идеальна, как у ангела, твои манеры безупречны. Но твои глаза пусты, даже лёгкая улыбка не касается твоих губ. А ещё мне кажется, что ты никогда не смываешь косметику.
Я видел сотни раз, как ты отталкиваешь поклонников, спокойно говоря - у меня есть парень. Это я, и я бы должен гордится... Но я чувствую себя твоей дорогой коллекционной игрушкой, которая нужна тебе для поддержания статуса.
Но иногда... Знаешь, я ловлю в глубине твоих глаз лёгкие тёплые огоньки. И вижу, как ты смотришь на детей.
Кто бы тебя не создал, кукла, он кое-где ошибся.
Холодно.
Разлепить глаза и медленно, лениво осознать - холодно.
Тонкими пальцами по холодному гладкому шёлку. Холодно. Невырозимо холодно.
Бокалы, дорогой хрусталь, искрящееся шампанское и клубника. Холодно.
Свернутся комком, нырнуть под одеяло с головой. Холодно.
не убежишь, не скроешься, холод сковывает движения и ледяной рукой сжимает сердце. Задыхаешься, хватаешься за грудь, словно пытаясь проверить - есть ли там сердце или там уже давно ледышка.
Холодно. Этот холод отступает только когда мягкое тёплое свечение от его любви окутывает тебя, ласкает, отгоняет ледяные руки.
И его шёпот в твоё ушко.
- Ты мой. Я тебя никому не отдам.
Разлепить глаза и медленно, лениво осознать - холодно.
Тонкими пальцами по холодному гладкому шёлку. Холодно. Невырозимо холодно.
Бокалы, дорогой хрусталь, искрящееся шампанское и клубника. Холодно.
Свернутся комком, нырнуть под одеяло с головой. Холодно.
не убежишь, не скроешься, холод сковывает движения и ледяной рукой сжимает сердце. Задыхаешься, хватаешься за грудь, словно пытаясь проверить - есть ли там сердце или там уже давно ледышка.
Холодно. Этот холод отступает только когда мягкое тёплое свечение от его любви окутывает тебя, ласкает, отгоняет ледяные руки.
И его шёпот в твоё ушко.
- Ты мой. Я тебя никому не отдам.
Пахнет тобой.
На самом деле вся моя жизнь пропитана твоим запахом - таким лёгким, щекочущим ноздри.
Даже когда я один он окружает меня, укутывает в тёплый непроницаемый кокон, защищая от мира.
Иногда, когда твоя работа длится немного дольше и мне приходится ложится одному, я ложусь на твоей подушке. От неё пахнет тобой - и твой запах проникает во все уголки моего тела, и даже можно представить, что ты рядом.
Твой запах - это... Я даже описать не могу, что он для меня.
Он кружит мне голову, когда ты рядом, и хочется вдыхать его пока не задохнёшься.
Твои глаза. Непроницаемые, чёрные. Глаза - зеркало души. Ты никому не позволяешь увидеть свою душу. Всегда холодный и отстраннённый для других, для меня ты абсолютно меняешься. В твоих глазах бегают тёплые искорки, когда ты смотришь на меня, и хочется разрыдатьс от этой нежности, которой ты окутываешь меня.
Я не могу передать словами всё, что чувствую к тебе. Я готов часами сидеть у тебя на коленях, уткнувшись губами в шею, и слушать твой пульс. Ровный в минуты покоя, бешено скачущий, если коснутся твоей шеи и слегка провести ногтями вниз.
Тогда твоё дыхание сбивается, пульс ускоряется, и твои глаза меняются. Темнеют от вожделения. Твои руки касаются меня так, чтобы я вознёсся на самый пик. Ты умеешь доставлять мне удовольствие, никто из тех, с кем я был, не умел.
То самое удовольствие, от которого я извиваюсь на твоих простынях, под тобой, твоими руками, губами... То, которое ты можешь продлевать часами, не давая кончить, скуля и ёрзая на твоих коленях, умоляя о пощаде.
Ты когда-то влюбился в меня, шлюху, без чести и достоинства. Ты привёл меня в свой дом, доверился мне. Ты стал моим возлюбленным и ангелом хранилелем. Ты научил меня быть сильным. Ты стал моим Хозяином.
Я люблю тебя.
На самом деле вся моя жизнь пропитана твоим запахом - таким лёгким, щекочущим ноздри.
Даже когда я один он окружает меня, укутывает в тёплый непроницаемый кокон, защищая от мира.
Иногда, когда твоя работа длится немного дольше и мне приходится ложится одному, я ложусь на твоей подушке. От неё пахнет тобой - и твой запах проникает во все уголки моего тела, и даже можно представить, что ты рядом.
Твой запах - это... Я даже описать не могу, что он для меня.
Он кружит мне голову, когда ты рядом, и хочется вдыхать его пока не задохнёшься.
Твои глаза. Непроницаемые, чёрные. Глаза - зеркало души. Ты никому не позволяешь увидеть свою душу. Всегда холодный и отстраннённый для других, для меня ты абсолютно меняешься. В твоих глазах бегают тёплые искорки, когда ты смотришь на меня, и хочется разрыдатьс от этой нежности, которой ты окутываешь меня.
Я не могу передать словами всё, что чувствую к тебе. Я готов часами сидеть у тебя на коленях, уткнувшись губами в шею, и слушать твой пульс. Ровный в минуты покоя, бешено скачущий, если коснутся твоей шеи и слегка провести ногтями вниз.
Тогда твоё дыхание сбивается, пульс ускоряется, и твои глаза меняются. Темнеют от вожделения. Твои руки касаются меня так, чтобы я вознёсся на самый пик. Ты умеешь доставлять мне удовольствие, никто из тех, с кем я был, не умел.
То самое удовольствие, от которого я извиваюсь на твоих простынях, под тобой, твоими руками, губами... То, которое ты можешь продлевать часами, не давая кончить, скуля и ёрзая на твоих коленях, умоляя о пощаде.
Ты когда-то влюбился в меня, шлюху, без чести и достоинства. Ты привёл меня в свой дом, доверился мне. Ты стал моим возлюбленным и ангелом хранилелем. Ты научил меня быть сильным. Ты стал моим Хозяином.
Я люблю тебя.
Хочется чего-то такого необьяснимого. Хочется тонкую сигарету в постель, грозу за окном, запах свежесваренного кофе и тёплого, даже разгарячённого котёночка в постели.
Потянутся, вытягивая руки и ноги. Да. Хочется котёнка, потому что задрал этот одинокий мирок для одного. Хочется, чтобы по квартире бегал, сверкая голой задницей, или сидел на подоконнике, докуривая последнню из пачки сигарету, или нежился в твоей постели, раздвигая тонкие длинные ножки и лаская себя.
Такого котёнка не снимешь в борделе. Его надо искать, разгребая смрад улиц, дешёвых духов, и мёртвенно бледных мальчиков с больным взглядом.
Он - особенный, неповторимый, с дьявольскими, всегда смеющимися глазками, и высоким смехом, всегда кружащимся вокруг него, словно листья в октябре.
Найти его сложно, потому что он не одинок, он словно горный ручеёк проскальзывает сквозь пальцы, оставляя на них прохладу поцелуев и наполняя твои уши лёгким журчанием-смехом.
Пытаешься его словить, расставляешь сети, учишь тысячи и миллионы уловок - он играючи пролетает мимо, заставляя выть от безнадёжности.
Дождь за окном. Капли резво бегут по стеклу, словно соревнуясь. Тишина дома наполняется журчащим смехом этого эфемерного котёнка, который смешно машет головой, разбрызгивая капли вокруг, наполняя дом своим неповторимым запахом и запахом осеннего дождя. А потом бежит в кровать, шлёпая босыми ступнями по паркету, сворачивается клубком и фыркает на дурацкую погоду. А потом курит на подоконнике, между твоих ног, прижавщись и рассказывая, захлёбываясь, о новом учителе. А ты гладишь его по коленкам, поддакивая, зная, что сейчас он собьётся, нафыркает на тебя, и пойдёт в твою постель, чтобы вы согрели её.
И тогда наконец к тебе прийдёт понимание.
Ты выиграл.
Потянутся, вытягивая руки и ноги. Да. Хочется котёнка, потому что задрал этот одинокий мирок для одного. Хочется, чтобы по квартире бегал, сверкая голой задницей, или сидел на подоконнике, докуривая последнню из пачки сигарету, или нежился в твоей постели, раздвигая тонкие длинные ножки и лаская себя.
Такого котёнка не снимешь в борделе. Его надо искать, разгребая смрад улиц, дешёвых духов, и мёртвенно бледных мальчиков с больным взглядом.
Он - особенный, неповторимый, с дьявольскими, всегда смеющимися глазками, и высоким смехом, всегда кружащимся вокруг него, словно листья в октябре.
Найти его сложно, потому что он не одинок, он словно горный ручеёк проскальзывает сквозь пальцы, оставляя на них прохладу поцелуев и наполняя твои уши лёгким журчанием-смехом.
Пытаешься его словить, расставляешь сети, учишь тысячи и миллионы уловок - он играючи пролетает мимо, заставляя выть от безнадёжности.
Дождь за окном. Капли резво бегут по стеклу, словно соревнуясь. Тишина дома наполняется журчащим смехом этого эфемерного котёнка, который смешно машет головой, разбрызгивая капли вокруг, наполняя дом своим неповторимым запахом и запахом осеннего дождя. А потом бежит в кровать, шлёпая босыми ступнями по паркету, сворачивается клубком и фыркает на дурацкую погоду. А потом курит на подоконнике, между твоих ног, прижавщись и рассказывая, захлёбываясь, о новом учителе. А ты гладишь его по коленкам, поддакивая, зная, что сейчас он собьётся, нафыркает на тебя, и пойдёт в твою постель, чтобы вы согрели её.
И тогда наконец к тебе прийдёт понимание.
Ты выиграл.
Тихо скрипели старые ржавые качели.
Было начало октября и листья уже совсем облетели, оставив лишь голые, словно руки скелета, ветви.
Ян немного повернул голову.
- Иво.
Он всегда звал его так. Тихо, словно не веря собственному голосу, словно боясь, что его услышат.
Иво медленно подошёл к качелям и накрыл рукой руку Яна, сжимающую поручень.
- Ты совсем замёрз, котёнок.
Ян молчал, глядя на него своими ясными зелёными глазами. Он всегда мёрз. Даже в самую сильную жару.
- Может, пора домой?
Ян практически незаметно покачал головой, слегка качнулся.
- Посидим. Мне не холодно.
***
Иво снова оттолкнулся, слегка раскачивая качели. Октябрьский ветер яростно швырял листья ему в лицо, словно пытаясь ударить, разбить.
Иво молчал, легко улыбаясь. Плевать, вдвоём не так холодно... Его рука сжимала тонкие холодные пальчики.
- Котёнок, ты совсем замёрз. Домой...
***
Качели одиноко раскачивались на ветру. Силуэт худого мальчика. Жёлтые листья. Вырезанная на поручне надпись: "ян и иво - навсегда".
"Этой осенью меня не стало."
Было начало октября и листья уже совсем облетели, оставив лишь голые, словно руки скелета, ветви.
Ян немного повернул голову.
- Иво.
Он всегда звал его так. Тихо, словно не веря собственному голосу, словно боясь, что его услышат.
Иво медленно подошёл к качелям и накрыл рукой руку Яна, сжимающую поручень.
- Ты совсем замёрз, котёнок.
Ян молчал, глядя на него своими ясными зелёными глазами. Он всегда мёрз. Даже в самую сильную жару.
- Может, пора домой?
Ян практически незаметно покачал головой, слегка качнулся.
- Посидим. Мне не холодно.
***
Иво снова оттолкнулся, слегка раскачивая качели. Октябрьский ветер яростно швырял листья ему в лицо, словно пытаясь ударить, разбить.
Иво молчал, легко улыбаясь. Плевать, вдвоём не так холодно... Его рука сжимала тонкие холодные пальчики.
- Котёнок, ты совсем замёрз. Домой...
***
Качели одиноко раскачивались на ветру. Силуэт худого мальчика. Жёлтые листья. Вырезанная на поручне надпись: "ян и иво - навсегда".
"Этой осенью меня не стало."
Про яна. Писала не я, но близкий человек.
Целует. Поцелуй ангела, с ним улетаешь далеко и не хочется отрываться, никогда.
Стонет. Стоны, так прекрасны, от них дрожишь и хочешь ещё. Наркотик.
Выгибается. Эти изгибы, это тело. Так красиво. Завораживает тело ангела. Никаких изъянов. Гладкое, выделяющиеся косточки, розовые соски, бледная кожа, аккуратный пупок, красивый член. Божество, ангел, кукла.
Раздвигает ноги. Бёдра, прекрасная растяжка, красивые длинные ноги. Непередаваемо.
Спина ходит волнами. Шея, которую хочется целовать вечно. Лопатки, ровные, слегка выделяющиеся. Изгиб талии. Прекрасен.
Кончает. Тело содрогается, капельки пота, извивается, рот приоткрыт, глаза закрыты, жаркое дыхание.
Ангел и ему хорошо, и это сделал Иво. Он любит всем что у него есть, любит. Он умрёт за ангела, если будет нужно, он продаст душу за него, только чтобы ангел был с ним... Всегда.
А это уже я. Об Иво.
Красив. Безупречен, таких людей не бывает. Демон, которому с радостью отдашь душу, тело, что угодно.
Сердце, пусть раздавит его своими длинными безупречными пальцами и твоя кровь будет течь по его безупречным запястьям.
Или душа. Пускай она будет принадлежать ему, чтобы ты мог никогда не уходить. Быть с ним вечно, даже все муки ада тебя не пугают.
Или тело. С радость отдашь его ему в бесконечное пользование. Боль, раны, всё что угодно. Быть шлюхой или девственницей, всё как ему угодно.
Словно умираешь. Невозможно оторваться от прекрасного, словно измождённого мукой лица. Но ему не больно. Он на пике блаженства, в его демонических глазах страсть, такая, что сжигает мосты, не оставляя шансов на спасение.
Но оно тебе не нужно. Ты умрёшь. Сотни, тысячи раз. Пока твой господин это приказывает.
Целует. Поцелуй ангела, с ним улетаешь далеко и не хочется отрываться, никогда.
Стонет. Стоны, так прекрасны, от них дрожишь и хочешь ещё. Наркотик.
Выгибается. Эти изгибы, это тело. Так красиво. Завораживает тело ангела. Никаких изъянов. Гладкое, выделяющиеся косточки, розовые соски, бледная кожа, аккуратный пупок, красивый член. Божество, ангел, кукла.
Раздвигает ноги. Бёдра, прекрасная растяжка, красивые длинные ноги. Непередаваемо.
Спина ходит волнами. Шея, которую хочется целовать вечно. Лопатки, ровные, слегка выделяющиеся. Изгиб талии. Прекрасен.
Кончает. Тело содрогается, капельки пота, извивается, рот приоткрыт, глаза закрыты, жаркое дыхание.
Ангел и ему хорошо, и это сделал Иво. Он любит всем что у него есть, любит. Он умрёт за ангела, если будет нужно, он продаст душу за него, только чтобы ангел был с ним... Всегда.
А это уже я. Об Иво.
Красив. Безупречен, таких людей не бывает. Демон, которому с радостью отдашь душу, тело, что угодно.
Сердце, пусть раздавит его своими длинными безупречными пальцами и твоя кровь будет течь по его безупречным запястьям.
Или душа. Пускай она будет принадлежать ему, чтобы ты мог никогда не уходить. Быть с ним вечно, даже все муки ада тебя не пугают.
Или тело. С радость отдашь его ему в бесконечное пользование. Боль, раны, всё что угодно. Быть шлюхой или девственницей, всё как ему угодно.
Словно умираешь. Невозможно оторваться от прекрасного, словно измождённого мукой лица. Но ему не больно. Он на пике блаженства, в его демонических глазах страсть, такая, что сжигает мосты, не оставляя шансов на спасение.
Но оно тебе не нужно. Ты умрёшь. Сотни, тысячи раз. Пока твой господин это приказывает.
Немного про мир.
Почти обычная жизнь где-то в большом городе.
Ян - проститутка, которая сделала неприятности большому дяде и платит за это. Иво - психиатр и по-совместительству владелец всей клиники.
Штамп? Может, но уж как есть.
Все рассказы так или иначе касаются их - непосредственно, может их детей или друзей, но они там есть.
Да, мир не совсем обычный, тк некоторые юноши могут рожать, это моя маленькая прихоть.
Иво и Ян знакомятся, когда Иво около 23 лет, Ян младше на 2 года.
Сама их жизнь - это ролевая игра, но очень эмоциональная и долгая. Так что тут вы не увидите их истории, но маленькие кусочки их жизни и посто рассказы с их участием.
Я переживаю их жиснь вмесне с ними, каждый рассказ - это мои эмоции, очень сильные.
Надеюсь, когда-то найдуться люди, способные прожить их вместе со мной.
Примерные прототипы
Иво - читать дальше, только он носит штаны))))
Ян - читать дальше только рыжий и зеленоглазый)))
Почти обычная жизнь где-то в большом городе.
Ян - проститутка, которая сделала неприятности большому дяде и платит за это. Иво - психиатр и по-совместительству владелец всей клиники.
Штамп? Может, но уж как есть.
Все рассказы так или иначе касаются их - непосредственно, может их детей или друзей, но они там есть.
Да, мир не совсем обычный, тк некоторые юноши могут рожать, это моя маленькая прихоть.
Иво и Ян знакомятся, когда Иво около 23 лет, Ян младше на 2 года.
Сама их жизнь - это ролевая игра, но очень эмоциональная и долгая. Так что тут вы не увидите их истории, но маленькие кусочки их жизни и посто рассказы с их участием.
Я переживаю их жиснь вмесне с ними, каждый рассказ - это мои эмоции, очень сильные.
Надеюсь, когда-то найдуться люди, способные прожить их вместе со мной.
Примерные прототипы
Иво - читать дальше, только он носит штаны))))
Ян - читать дальше только рыжий и зеленоглазый)))
Итак, спешу сообщить.
Это мой дневник для моих рассказов и прочих гомосексуальных радостей. Я почти не пишу фанфики, в основном это ориджиналы по моему собственному фендому - жизни двух юношей - Яна и Иво.
Дневник создан для того, чтобы они не пылились на ментальной полке, а хоть немного видели свет ^^ Создан под депресс, но надеюсь, что когда-то тут будет куча народу))
Рассказы короткие, но как я считаю ужасно эмоциональные.
Я буду рада всем и каждому, кроме троллей))
Это мой дневник для моих рассказов и прочих гомосексуальных радостей. Я почти не пишу фанфики, в основном это ориджиналы по моему собственному фендому - жизни двух юношей - Яна и Иво.
Дневник создан для того, чтобы они не пылились на ментальной полке, а хоть немного видели свет ^^ Создан под депресс, но надеюсь, что когда-то тут будет куча народу))
Рассказы короткие, но как я считаю ужасно эмоциональные.
Я буду рада всем и каждому, кроме троллей))